Архиеп. Михаил (Мудьюгин) (Санкт-Петербург, Россия) основы и традиции служения мирян в церкви
|
| Архиеп. Михаил (Мудьюгин) (Санкт-Петербург, Россия) ОСНОВЫ И ТРАДИЦИИ СЛУЖЕНИЯ МИРЯН В ЦЕРКВИ Я сердечно благодарю организаторов этой конференции за то, что они почтили меня своим приглашением. Мне радостно быть среди людей, которым дорога святая Церковь, которым дорого дело Христово. И мое присутствие здесь для меня самого не является ординарным, потому что связано с поездкой в Москву, где я последний раз был довольно давно. Все это - события, довольно необычные в моей жизни, но они носят радостный характер, и поэтому я хочу засвидетельствовать, что моя благодарность не формальна, что она абсолютно искренняя. Вопрос о деятельности мирян в церкви - это вопрос, который, по существу говоря, решается не только здравым смыслом, но имеет свое основание в Священном писании. Мне кажется, что об этом многих мнений не может быть, потому что мы встречаем в слове Божием так много упоминаний о деятельности в первичных христианских общинах лиц непосвященных, лиц-мирян, что даже лица посвященные, о которых мы знаем, и прямо из слова Божьего знаем, что они имели духовный сан, такие, как, скажем, ученик апостола Павла Тимофей и т.д., выглядят не столько как руководители каких-то общин, сколько как, употребляя современное слово, "выдвиженцы", т.е. люди, которые выдвинулись из общей среды верующих людей, из общехристианской среды благодаря или своему благочестию, что прежде всего являлось несомненным условием такого выдвижения, или благодаря тому, что они были просто очень активны или проявляли заботу не только о своем личном спасении, но и о спасении окружающих их людей. Это невольно делало их учениками апостолов, это невольно делало их людьми, которые приносили пользу, и окружающие стремились создать такие условия, чтобы эта польза была максимальной, и выдвигали их как бы на "передний план". Это одна из причин, я бы сказал, таких прагматических причин создания клира как чего-то стоящего выше общецерковной массы, выше среды мирян. Большинство людей, любящих Церковь, любящих слово Божие, любящих Христа и Его святое дело здесь, на земле, всегда придерживалось в этом отношении известного рода демократической тенденции, т.е. считало, что участие мирян в церковной жизни совершенно недостаточно, что оно должно быть гораздо большим. Понимали, конечно, это участие различно. Возьмем, например, "Катехизис" митрополита Московского Филарета (Дроздова), который недавно причислен к лику святых в нашей церкви. Мы увидим там крайнюю осторожность выражения; эта осторожность объясняется боязнью что-то сказать в пользу протестантизма, который, как известно, ставит настолько во главу угла царственное священство мирян, что для иерархического священства, по существу, не остается места. Эта боязнь, кстати, очень много приносила вреда нашей церкви и нашему богословию в самых разных сферах. Она, вероятно, удерживала митрополита Филарета от очень ясных и точных выражений. У него это сказано как-то обиняком, очень осторожно, но в то же самое время он недвусмысленно пишет о том, что наряду с иерархическим священством в Церкви большое значение имеет священство по чину Мелхиседекову, что это священство, которое благословлено Богом, что без него Церковь существовать не может. Он перечисляет обязанности, которые лежат на каждом мирянине, вплоть до мученичества как самого яркого выражения принадлежности к Церкви, к общению святых. Ни у кого нет сомнений в том, что чем более активен и в духовном плане, и в плане практической деятельности рядовой мирянин (я уж так высказываюсь - "рядовой мирянин" - для большей ясности своей мысли), чем больше его участие, чем больше его активность, тем это для Церкви лучше. Но есть еще целый ряд соображений и фактов чисто практических. Я бы сказал, если подходить прагматически, то мы увидим, в чем причина такого неизбежного возвышения клира в церкви над мирянской средой. Первое. Это возвышение происходило вовсе не потому, что клир обладал чрезмерным властолюбием или чинопочитанием, желанием управлять народом Божиим и повелевать им, хотя и это имело место со стороны многих клириков и в настоящее время имеет место. Главной причиной являются, по-моему, чисто объективные условия воссоздания и дальнейшего развития, если можно так выразиться, "сословия" клириков. Ведь для того, чтобы войти в клир, обычно сначала получают специальное образование, которого миряне не имеют и иметь не могут, - духовное образование. Ясно, что люди, которые обладают духовным образованием, знают слово Божие, знают историю церкви, знают догматы церковные, конечно, имеют гораздо большее влияние на церковную жизнь, чем рядом с ними находящиеся люди, такие же христиане, как и они, тоже принадлежащие, конечно, к царственному священству, но не только не имеющие сана, но даже никогда не стремившиеся к его получению и, следовательно, не получившие соответствующего образования. Второе. Люди, которые входят в клир, обычно проходят через ряд низших ступеней (алтарники, певцы, чтецы, все, что угодно, вплоть до уборщиц или уборщиков в храме). За это время они получают определенное церковное воспитание, которое у нас в церкви имеет колоссальное значение, например, как правильно подойти под благословение и т.п. Это все мелочи, конечно, они не имеют никакого значения для спасения человеческой души, но в церкви они имеют огромное значение. Вот подходит ко мне сегодня человек, перед тем, как подойти ко мне под благословение, он сначала крестится широким крестом, кланяется мне, как будто я икона. Ну, конечно же, я ему сразу сделал замечание, сказав, что этого делать не надо. Человек, воспитанный в церковных условиях и с юных лет вращающийся в алтарных сферах, такого рода ляпсуса не допустит. Конечно, это не имеет значения перед Лицом Божиим. Этот не воспитанный церковно человек может стоять выше любого митрополита, но факт тот, что воспитанный при продвижении по ступеням церковной лестницы имеет преимущество по сравнению с человеком, который не умеет "ни встать, ни сесть" в церкви. Это отделяет их сразу от всех остальных. Сразу же! Казалось бы, это же пустяк, что человек ведет себя по-церковному, что он, там, перекрестится, вместо "спасибо" скажет: "Спаси, Господи". Это тоже все церковный этикет, форма церковного поведения. Что, она не имеет значения? Имеет громадное значение. Это же очень печальный факт, потому что такие пустяки имеют очень большое значение для продвижения людей, для того, чтобы они становились в церкви (я имею в виду в церкви не как в Теле Христовом, а во внешней стороне церкви) своими и приобретали определенные преимущества, которых другие не имеют. И третье. Я думаю, что перечислять все эти факторы не стоит, так как это займет много времени. Но одним из важнейших факторов, если не самым важным, является то, что мирянин занят мирскими делами, как это отражено в самом именовании "мирянин", "мунданус". Большая часть населения, в том числе православного населения, занята делами - в промышленности, в сельском хозяйстве, может быть, в кабинете ученого, в лаборатории, где-нибудь на аэродроме, где угодно, в любой сфере. Человек и должен отдавать туда большую часть своего времени, своих духовных и физических сил. Значит, будь он очень религиозным человеком, будь он глубоко верующим членом Церкви, у него все равно для его духовного развития, а тем более для его духовного влияния на окружающих людей остается очень мало времени и сил, не говоря уже о том, что у него нет соответствующих навыков, умений, которые приобретаются воспитанием и образованием. Вот все эти, я бы сказал, онтологические факторы делают клир обособленным от всей остальной церковной среды и поднимают клир над этой средой. А если еще учесть, что все люди подвержены человеческим страстям, в том числе страсти и властолюбия, и тщеславия, и чинопочитания, то ... Ну, конечно же, эти клирики, или кандидаты в клир, воспитывают в себе не только церковные навыки, они воспитывают в себе также и поведение властителя, т.е. человека, который не служит другим, как Христос учил нас - чтобы мы ноги омывали друг другу, чтобы мы видели Его, чтобы помнили, что Он среди Своих учеников был "как служащий". Так вот, вся эта обстановка, все эти причины прямо толкают учеников Христовых на то, чтобы они мнили о себе как о властителях, чтобы они властвовали. Я говорю "они", но включаю сюда и себя также, потому что я "плоть от плоти и кость от кости" нашей церковной жизни и, естественно, все эти тенденции, недостатки и влияния сказались и на мне, и я тоже грешу всеми этими недостатками, как и все остальные мои собратья. Вероятно, в какой-то мере грешат все (я имею в виду архиереев). Так вот, я думаю, что эти факторы неизбежности выделения клира и его становления над мирянами нужно принимать во внимание и их учитывать, с ними считаться. А если с ними не считаться, то мы обязательно превратимся в фантастов и будем идеальное, то, что мы считаем желательным, выдавать за действительное и будем нетерпимы к тем, кто, скажем, не считает нужным это реализовать. Вот что я хотел сказать. Благодарю вас всех за внимание. ^ Вопрос. Считаете ли Вы, владыка, что церковь должна быть связана с государством, быть государственной церковью? Архиеп. Михаил. Упаси Боже! Опыт столетий, который имеется в нашей стране так же, как и на Западе, и в католическом мире, и в протестантском, достаточно убедительно говорит о том, что церковь, становясь государственной, приобретает черты, которые противоречат ее служению и ее задачам, которые поставлены перед ней Богом через Господа нашего Иисуса Христа, Который пришел в мир для того, чтобы спасать людей, а не для того, чтобы управлять, не для того, чтобы участвовать в каких-то политических движениях, политических структурах и т.д. Указания на это в Священном писании настолько многочисленны, что достаточно привести хотя бы только одно-два. Христос сказал: "Царство Мое - не от мира сего", или: "кесарю надо воздавать кесарево, а Божие - Богу". Это известно нам всем, и мне кажется, что тут разных мнений даже не может быть. Мне представляется, что те люди, которые стремятся сделать церковь государственной организацией, думают, что они этим оказывают великую услугу церкви, но практически, в действительности они изменяют делу Божию. Вопрос. Какой Вы видите роль Церкви в современной России? Архиеп. Михаил. Я думаю, что этот вопрос вытекает из не совсем правильного понимания, что такое Церковь. Церковь никогда не должна играть никакой роли. Так что выражение "играет роль" уже само по себе порочно. Это первое. Второе: Церковь в духовном плане стоит или должна стоять выше всего остального в мире. Она не должна властвовать и брать в руки политическую власть или господство над князьями мира сего, как это имело место на средневековом Западе. Она не должна сращиваться с государственной властью, как это имело место в Константинопольском патриархате опять-таки в Средние века. Она не должна этого делать. Духовно она стоит выше всего остального мира, выше мира, стоящего вне Церкви. Вспомним, что говорит ап. Петр о членах Церкви, а уж раз о членах Церкви, то это тем более можно отнести к их собору, который и представляет собой Церковь: "Вы - царственное священство, народ святой, люди, избранные в удел для того, чтобы возвещать совершенства Призвавшего вас из тьмы в чудный Свой Свет" (1 Пет 2:9), т.е. мы, люди верующие, христиане, крещеные люди, этим самым уже стоим выше всех политических дрязг, выше задач чисто политического, экономического характера и т.п. Конечно, мы люди, и задачи эти актуальны также и для нас, но это задачи - сугубо мирские, это задачи просто нашего человеческого бытия в условиях жизни населения земного шара, но это не может заставлять нас считать эти вещи задачами Церкви. Вопрос. Как Вы относитесь к восстановлению храма Христа Спасителя? Архиеп. Михаил. Я не буду распространяться на эту тему, а скажу только одно: мне очень мучительно отвечать на этот вопрос по многим причинам. Но я все-таки отвечу: отрицательно. Вопрос. Мировая история учит нас, что не может быть государства без идеологии, без господствующей религии. Если не Православие, то Русь станет марксистской, кришнаитской или любой другой. Пустоты здесь быть не может. Так что, не лучше ли быть православным государством? Архиеп. Михаил. Я ответил на вопросы, но входить в полемику по каждому отдельному вопросу не вижу смысла. Вопрос. Слова "мирянин" в Писании нет, какое слово Писания соотносится с ним? Архиеп. Михаил. Это очень интересный вопрос, спасибо за него. Конечно, слова "мирянин" в Священном писании нет. Самое древнее обозначение людей, принадлежащих к святой Церкви Христовой, - это "святые". "Целуйте от меня всех святых, сущих в Лидде" или: "Вас приветствуют все святые в Ефесе" - эти слова ап. Павла для нас являются определяющими в решении этого вопроса. Для нас ясно, что первичное наименование всех христиан, всех крещеных людей, было "святые", или, иначе, "освященные Богом". Конечно, это не имеет абсолютно никакого отношения к их греховности или безгрешности, это люди, освященные Богом, освященные в святом Крещении, они - святые. Это первое. Второе наименование, которое тоже часто встречается в Священном писании и которое, по-видимому, возникло несколько позже, - это "верные". "Верные" и "неверные". Слово "неверные" обычно употребляется по отношению к нехристианам, а слово "верные" обыкновенно имеет двоякий смысл: это, конечно, христиане, т.е. крещеные люди, но, кроме того, это люди - действительно верные, т.е. на них можно положиться как на христиан, как на членов Царствия Божия, которому они решили принадлежать уже здесь, в этом мире, принимая таинство святого Крещения. О. Георгий. Спасибо. Может быть, если позволительно будет, я восполню это еще одним понятием, тем, которое я употреблял в своем докладе, которое очень любит употреблять о. Николай и многие современные экклезиологи, - "лаиtк", т.е. член народа Божия. "Лаос ту Феу" - народ Божий, "лаос" - народ, а член этого народа - "лаик". Вопрос. Как конкретно на практике может быть осуществлено мирянами-лаиками их служение рассуждения и испытания? О. Георгий. Вы знаете, это вопрос очень сложный, на мой взгляд, потому что в истории могли быть очень разные формы служений. И мы даже в общем-то не очень хорошо знаем, как это происходило тогда, когда происходило. Сейчас ясно, что это в основном или латентный процесс, очень внутренний и молчаливый, или несколько опосредованный средствами массовой и немассовой информации, какими-то слухами, разговорами, обсуждением персоналий, деяний церковных, достоинств и недостатков. Часто, к сожалению, это не выходит из одной группы в другую, из одного слоя церкви в другой, часто это носит сугубо групповой или индивидуалистический характер, и поэтому очень субъективный. Тем не менее, здесь происходит какое-то рассуждение, иногда эти разговоры бывают на уровне подлинной церковности, это действительно рассуждают миряне, с полной ответственностью неся свое служение. Также и испытывают духов, испытывают по духу то, что происходит, не сразу, может быть, вынося суждение. К сожалению, у нас нет сейчас церковной печати, по существу она только зарождается, проходит довольно сложный путь развития, где много и положительного, и отрицательного. Но дело даже не только в печати, в церковном радио или телеканале, вообще верные должны иметь возможность встречаться и обсуждать происходящее. Мы, к сожалению, на приходах, в отличие, скажем, от православных приходов других церквей, особенно западноевропейских и американских, почти не имеем для этого возможностей. У нас недостаточно помещений для этого, недостаточно даже поводов и, в конце концов, нет традиции. Вы ведь знаете, как, допустим, о нашем храме и о нашем братстве мы иногда слышим: "Вот, они, наверное, протестанты, потому что они куда-то ходят, встречаются и что-то делают вместе дома, а православные так не делают! Православный пришел, благочестиво перекрестился, поставил свечку - и ушел! (Смех в зале.) Значит, они неправославные! Что-то сектантское. Что это они вдруг разговаривают друг с другом?" Это чуть-чуть утрировано, но в разных вариантах мы это слышим, к сожалению, не в единичном масштабе. Архиеп. Михаил. И не только от мирян! О. Георгий. Да, и не только от мирян. Таким образом, вот это служение лаиков какое-то выражение находит. Дай Бог, чтобы это было действительно церковное и кафолическое служение, чтобы оно было целиком за Церковь, для единения Церкви, для возрастания Тела Христова, для "совершенствования святых", как говорит ап. Павел в Послании к ефесянам. А вот этой ответственности у мирян, конечно, часто не хватает, они часто, даже рассуждая о церковных делах, делают это очень субъективно или под влиянием каких-то совершенно случайных явлений - что-то где-то услышали, не дослушали и т.д. Так они подпадают под влияние очень субъективных суждений, иногда тех же клириков или каких-то младостарцев. Это, увы, очень часто происходит, люди этого даже не замечают. Вопрос. Отец Георгий, имеет ли место в Вашей практике подготовки катехизаторов "тайный гносис" в том смысле, в котором это выражение употребляет о. Николай Афанасьев? Да или нет? О. Георгий. Вот прямо сразу - за горло. Знаете, не знаю! Думаю, что просто еще недостаточно у нас этого опыта. 15 лет, 25 лет - это все-таки для Церкви немного, и поэтому, думаю, что накопление своего углубленного опыта было бы скорее положительным моментом. О. Николай Афанасьев здесь опирается на опыт великих катехетов Церкви, ее учителей Климента Александрийского и Оригена, которые были, бесспорно, выдающимися церковными деятелями, хотя они и не причислены по известным причинам к лику святых. Этот опыт обычно ставится в зависимость от личного совершенствования, от личного усилия в познании Бога и Божьей Истины, и человека. Как вы помните, они этому очень много уделяли внимания. Вот эта глубина познания ("гносис") - не еретического, а христианского - очень важна, но, к сожалению, отчасти по тем причинам, о которых говорил сейчас владыка, отчасти по другим каким-то причинам, о которых говорил о. Николай Афанасьев, миряне оказались как бы несколько отрезанными от этих возможностей, за редким исключением. Конечно, всегда есть выдающиеся исключения. Нам, слава Богу, далеко ходить не надо: в нашем приходе Сергей Сергеевич Аверинцев - замечательный пример, и не он один. Так что, это делается, но в то же время нужно преодолевать неимоверные сложности и для того, чтобы осуществлять служение рассуждения и испытания, и для того, чтобы накапливать по крупицам это драгоценное познание, духовное познание Бога, мира и человека. Вопрос Виктору Котту. В чем сущность различия или терминологическая разница между общиной и братством? Виктор Котт. Я очень коротко отвечу. Братства, которые имелись в виду, - это братства по служениям, связанные с конкретным служением, и прежде всего диаконией, а община - это общность людей, связанных совместной жизнью. Вопрос. Можно ли носить мирянину поверх рубахи крест на цепочке? О. Георгий. Замечательный вопрос, богословский и в то же время практический. Даже не знаю, кому лучше на него ответить, не написано, кому адресована записка. Не думаю, что мы прежде всего должны знать традицию. Русская многовековая традиция - в том, что именно миряне носили поверх одежды крест, а священники не носили креста до Павла I, когда некоторым стали вручать наградные кресты. А все священники стали носить кресты с 1896 г. - со времени коронации императора Николая II, когда он всем иереям пожаловал возможность носить серебряные кресты. Так что, видите, как все быстро забывается. Сейчас некоторые священники, видя мирянина с крестом поверх одежды, говорят: "Ты что - священник, что ли?" И ругают за то, что мирянин носит крест, говорят ему: "Ты нескромный" и т.д. Архиеп. Михаил. Я считаю, что здесь очень многое зависит и от обстановки. Когда среда верующая, церковная, то ношение креста мирянином на груди, открыто, осязаемо и видимо для всех, может быть воспринято примерно так же, как то, о чем говорил Христос: "Не надо молиться на перекрестках улиц для того, чтобы люди вас видели и хвалили за это". Но так как у нас общество смешанное и боtльшая часть этого общества настроена отнюдь не церковно (это уж я очень мягко выражаюсь), то в этих условиях ношение креста поверх одежды является известного рода исповедничеством, и поэтому может даже поощряться, не говоря о том, что вполне допустимо. Мое мнение такое. Вопрос. Какими Вы видите наиболее совершенные отношения клира и мирян, и что для этого нужно делать в церкви? Архиеп. Михаил. Очень общий вопрос. На такие общие вопросы очень трудно отвечать. Взаимоотношения между клиром и мирянами - это предмет для больших богословских трудов. У клира есть определенные обязанности, которых нет у мирян. Но в то же самое время эти обязанности клира теснейшим образом связаны с мирянами. Если бы мирян не было, то клиру вообще делать было бы нечего, клирики совершали бы то, что у поляков называется "msza cicha", т.е. такую тайную мессу, которую никто не слышит, кроме того, кто ее совершает, или молились бы в уединении, как любой монах или отшельник. Это совершенно не входит в задачи клира. Задачей клира является воспитание мирян, совершение богослужений, руководство церковной жизнью и т.д. Мирянам же нужно подвергаться этому руководству и участвовать в совершении богослужений. Но это уже другой вопрос, очень обширный: в каких формах может быть допустимо и желательно участие мирян в богослужении? Это очень большой вопрос, и ответить на него сейчас невозможно. Ясно только, что так, как это имеет место сейчас у нас, этого далеко не достаточно, ибо участие мирян в богослужении должно быть более широким. А что касается их взаимоотношений, то они должны быть христианскими, отношениями любви, взаимопомощи и взаимной поддержки, и, конечно, чтобы клирики, имея духовный опыт больший, чем у мирян, имея духовное образование большее, чем у мирян, имея особую благодать учить и наставлять, совершать таинства, делали все это для мирян, делились этим без остатка в меру своих сил и возможностей, направляли на это все свои усилия в возможно большей степени, насколько им это дано Богом. Вопрос. Есть ли такие формы служения в Протестантской церкви, которые нормально могли бы быть и в Православной церкви? Архиеп. Михаил. Я думаю, что здесь можно задать встречный вопрос: есть ли такие формы в Православии, которые могли бы быть использованы протестантами? Это ведь тоже вопрос равноправный. Ответ на него лучше было бы услышать в присутствии протестантов, а может быть, прямо от них самих или с их участием. Вопрос. Что, по-Вашему, нужно делать сегодня в церкви, чтобы преодолевался кризис и упадок церковной жизни, чтобы у всех была возможность полноты жизни в Боге и Церкви? Архиеп. Михаил. Во-первых, употребляя слово "кризис", надо быть очень осторожным, поскольку таким образом констатируется наличие кризиса - это вопрос спорный. И второе: что надо предпринимать для этой цели? Я думаю, что прежде всего надо предпринимать то, что указано нам в Евангелии, т.е. речь идет о цели любви, цели надежды и, конечно, цели, поставленной перед нами нашей верой. Так как вопрос очень общий, то и ответ мой, по необходимости, также сугубо общий. Вопрос. О каких общинах Санкт-Петербурга Вы знаете и что Вам в них нравится? Архиеп. Михаил. Я очень мало знаю общины Санкт-Петербурга по той простой причине, что служу исключительно в Духовной академии, в других храмах бываю очень мало. Я недавно был в небольшом храме на улице Голикова, где я живу, он интересен тем, что построен совсем недавно. Буквально год тому назад владыка Иоанн, митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский, его освятил. И вот я в нем недавно был и намерен его посещать, хотя бы не очень регулярно, но постараюсь там бывать. У меня впечатление, что там очень хорошо налаженная, активная общинная жизнь. Я там был и во время богослужения, и участвовал в трапезе, на которой присутствовало очень много, скажем так, рядовых церковных людей. "Рядовые" - это нехорошее слово, в нем, безусловно, есть что-то такое унижающее. Но, может быть, по характеру своей деятельности и по своему воодушевлению эти люди - совсем не рядовые, а наоборот, самые передовые. Тем не менее принято, в отличие от деятелей, имеющих сан или какой-то особый ранг, называть человека рядовым работником. Если это неудачное выражение, я прошу прощения. Я не мог присутствовать там длительное время, был только на трапезе и частично слышал то, о чем говорилось на собрании. У меня такое впечатление, что там хорошая, налаженная общинная жизнь и что существует тесная духовная связь между пользующимся авторитетом настоятелем о. Иринархом и общиной, которая оставила самые светлые впечатления. Про другие церкви Санкт-Петербурга я ничего не могу сказать, поскольку не имею с ними такой активной связи. Вопрос. Нужно ли и возможно ли сейчас в РПЦ восстановление традиции избрания на епископство, пресвитерство церковным народом? Архиеп. Михаил. Это очень соответствовало бы церковной традиции. Это было бы восстановлением тех нравов, которые были в древней церкви, но это связано с очень большими трудностями, потому что люди просто не знают кандидатов на священство. Кроме того, круг этих кандидатов ограничен необходимостью их образования, воспитания, т.е. всего того, о чем я говорил. Это все крайне затрудняет реализацию этого внешне прекрасного принципа избрания, который, кстати говоря, был подтвержден на Поместном соборе 1917-1918 гг., но так и остался нереализованным. Думаю, что он остался нереализованным не только вследствие неблагоприятной обстановки для церкви, которая создалась после Октябрьской революции. Я думаю, что это было связано также и с трудностями реализации этого принципа избрания в любых условиях. В церкви это очень сложно. Вопрос. Что Вы можете сказать по поводу того, что есть сельские церкви с очень малочисленными приходами, где настоятель совершает богослужение, литургию, и сам причащается, а никого из сослужащих не причащает, считая их совершенно недостойными, или причащает их только 2-3 раза в год? Архиеп. Михаил. Это очень печальная сторона бытия нашей церкви в настоящее время. Ведь многие сельские приходы - как ни тяжело употреблять это слово - просто вымирают. Причем, это связано не только с тем, что там умирает слой престарелых верующих людей, но и с тем, что деревни-то сами опустели и что есть масса деревень, которые существуют только на дорожных знаках, а больше ничего не осталось от них. Конечно, приходы и церкви в таких номинальных населенных пунктах пустуют, они мертвы. От них в лучшем случае остается лишь здание, или сооружение, но это же не есть церковь. В. Емельянов. У меня вопрос к владыке. Учитывая Ваш епископский и архиерейский опыт, хочется узнать Вашу точку зрения. В России огромные епархии, что обусловлено исторически, и их надо сокращать - наверное, это очевидно. Но у меня вопрос более сложный. Как мы знаем, по канонам в городе мог быть только один епископ. Вот здесь цитировали Киприана Карфагенского о том, что церковь не может быть без епископа и епископ без церкви, значит, епископ должен активно жить вместе с верными, народом Божиим, чтобы было общение - и евхаристическое, и не только. Как, на Ваш взгляд, может решаться эта проблема в таких городах с многомиллионным населением, как Москва или Санкт-Петербург? Значит ли это, что можно в идеале стремиться к тому, чтобы в таком большом городе было много епископов, или это нереально, учитывая каноническую сторону? Архиеп. Михаил. Это реально только в порядке викариатства, т.е. если иметь несколько викариев, как это в Москве, у Святейшего Патриарха. Я не знаю количества викариев, но их достаточно много. И только так, потому что какое-либо разделение юрисдикции внутри одного населенного пункта, каким бы большим он ни был, совершенно нереально. В. Емельянов. Нереально то, что эти викарные епископы могли бы рукополагать сами, без правящего епископа? Архиеп. Михаил. Рукоположение - это лишь одна из сторон деятельности епископа, и она не является определяющей в данном случае. В населенном пункте, каким бы большим он ни был, должно быть общее руководство. А. Гиренко. Вопрос к владыке Михаилу. Маленький вопрос, предполагающий короткий ответ. Вы назвали фактические, реальные факторы разделения клира и мирян. Но они существуют при нынешнем строе церкви. Но ведь в церкви не всегда был такой строй. В принципе, если строй церкви меняется, возможно ли, на Ваш взгляд, преодоление этого разделения и нужно ли к этому стремиться? Архиеп. Михаил. Мое мнение такое: если в результате тех процессов - различных, разнонаправленных, - которые происходят в церкви, изменится ситуация, то, конечно, может быть поставлен вопрос и об изменении положения в том плане, о котором говорится в данном случае, но если эти процессы будут носить безразличный характер по отношению к проблемам, которые нас сегодня волнуют, то эти проблемы останутся теми же, что и сейчас. Вопрос Виктору Котту. Как я понимаю, мирянские движения, по крайней мере часть из них, начинались мирянами, не священством. Как происходило принятие церковью этих движений? Ведь очень многие случаи оказывались драматическими. Так вот, как это может происходить в положительных, нормальных ситуациях? О. Георгий. Я отвечу за Виктора Константиновича, поскольку его сейчас нет. Он говорил об этом. Ведь и община "мечевская", и община о. Сергия как раз в этом смысле избежали исторических, так сказать, недоразумений, и все это церковные люди. Да, о. Сергий Мечев был "непоминающим", это был после смерти о. Алексия Мечева, знаменитого московского старца,"катакомбный" священник, однако его благочестие не вызывает сомнения. И я думаю, что значение юрисдикционных разделений именно в те конкретные годы будет решаться в будущем как-то более гибко, к чему уже есть тенденция, судя по трудам даже Свято-Тихоновского института. Более того, поскольку мне более или менее известна жизнь членов этой общины, которые дожили до 60-70-х годов, то могу сказать, что они все церковные. Они все ходили в храм, и никто не откалывался от церкви, хотя все они были люди очень самостоятельного суждения, высокой духовной жизни и подлинной свободы духа. Община о. Сергия (Савельева) - тоже вся церковная, об этом говорил в своем докладе Виктор Константинович. Была опасность раскола, но о. Николай Колчицкий, управляющий делами Патриархии, в то время человек могущественный, поехал, посмотрел и решил вопрос положительно. Вот так Господь судил. И вообще очень интересна судьба этой общины. Видите, сколько бы их ни хватали, ни ссылали, в ссылках, в тюрьмах ни один не погиб. Все вернулись, все соединились - и это очень интересно. Я думаю, что мы должны это расценивать как знамение Божие. И в конце концов то, что говорилось в моем докладе, тоже имеет отношение к этому вопросу. В церкви, действительно, сейчас недостаточная возможность для проявления нормальных механизмов рецепции, т. е. принятия и согласия, согласия на то, что должно делаться, и принятия того, что уже сделано. Это без мирян в церкви совершить невозможно, но именно "анабиоз", как выражается о. Николай Афанасьев, "анабиоз" учения о царственном священстве народа Божьего и соответствующем его служении привел к тому, что пока, судя по всему, в ближайшей перспективе восстановить эти механизмы в церкви не удастся. Что-то сделал, реально сделал, особенно на приходском уровне, Московский собор 1917-1918 гг. В православных церквах, которые живут, ориентируясь на решения этого собора, например во Франции, очень велика роль мирян, активность их необыкновенна. Небольшие общинки делают столько, сколько у нас делает многотысячная община, при условии той же направленности желаний, такого же служения. Но за этим стоят уже десятилетия - все-таки это кое-что значит. А в нашей церкви, которая не смогла воспользоваться плодами решений собора 1917-1918 гг., которая вообще только начинает узнавать эти решения более или менее всерьез, конечно, это все еще только будущее, будущее и будущее. Поэтому не стоит удивляться тому, что мирянские движения вызывают сомнения, вызывают противление, подозрение и даже, может быть, некоторое подавление. Да и сами мирянские движения каковы? Посмотрите, например, на Союз православных братств - он что, прямо такой вот идеальный, так прекрасно восполняет служение клира в узком смысле слова? Конечно, нет. Так что здесь нужно лечить и сами эти мирянские движения. Это Господь делает, а что будет дальше - зависит и от нас тоже. А. Копировский. Я хотел бы немножко порассуждать вслух и на тему доклада Виктора Котта, и о том, что сказал владыка, в частности, об образовании клириков. Образование тоже как бы отделяет их от мирян, такое специальное, отдельное, недоступное никому. Виктор рассказывал об архимандрите Сергии, мы с о. Георгием его еще застали живым, мы его видели. И вот действительно, была у него когда-то община, но как только он стал настоятелем большого храма, все это стало уже значительно труднее, потому что приходской священник в тех условиях, в которых живет сейчас приход, ведя одновременно и общинную жизнь, и приходскую, бывает в крайнем затруднении. Приходской священник, который начинает создавать общину, поставлен в очень сложное положение - отчасти просто занятостью, перегрузкой, вынужденной разбросанностью на другие дела. Кроме того, он имеет действительно некоторый авторитет, такую отделенность, вознесенность над всеми. Он очень много может, он имеет власть, он может благословить создать общину. Ну а то, что создастся, будет, наверное, в лучшем случае братство, а не община, - братство со всеми формальными признаками, т.е. основанное прежде всего на служении. Отношение этого братства к священнику - всегда во многом этакое "смотрение в рот", потому что члены братства всегда воспринимали его как священника, когда они стали церковными людьми, он для них всегда на некоторую ступень выше. И я вспоминаю, как о. Сергий вел себя, он очень многое себе мог позволить. Он, например, "восстал" против церковного "ящика", выбросил его и сжег. Он считал, что миряне должны что-то приобретать в своем храме не через посредство продавца, а вот что захотели, то и положили, что захотели, то и взяли. Но повторяю, это человек, имеющий огромную власть. Он все может. И совсем другое дело, когда священником становится человек, создавший общину или способствовавший ее возникновению, когда он сам был еще мирянином. Я думаю, что очень мало священников из тех, которые сейчас у нас есть, прошли через этот опыт, хотя они, может быть, имеют образование, знают церковную традицию - те, кто вышел из церковных семей. Когда же человек не имеет опыта жизни в церковной общине и ответственности никакой ни за кого не несет, то его священство, пресвитерство сопряжено с очень большими искушениями, прежде всего, сделать акцент на власти и на созидании в смысле некоего конструирования. Я вспоминаю случай с тогда архиепископом, теперь митрополитом Владимиром (сейчас он экзарх Украины, тогда был ректором Московской духовной академии). Однажды он опросил, наверное, несколько сот будущих семинаристов, абитуриентов Московской семинарии, задав им один-единственный вопрос: "Почему ты сюда пришел?" И получил абсолютно стандартный ответ (он говорил об этом с ужасом): "Хочу быть священником". То есть у всех акцент был на себе: "я хочу" приобрести вот такую-то специальность и как бы работать. Владыка говорил: "Ни один не сказал, что, вот, меня Бог призвал, ни один не сказал, что был уже какой-то опыт приготовления к этому служению не только в изучении текстов или чего-то еще, а именно опыт собирания людей и созидания общины". Мне кажется, что такие вещи, как образование, церковность, даже просто внешняя, в поведении, опыт жизни в церковной среде, - это то, что действительно в некотором смысле отделяет клир от мирян, и отделяет в отрицательном смысле. Мне кажется, что клирики - и будущие, и настоящие - должны бы иметь больший опыт образования не сугубо специального, а светского. И мне кажется, что в систему подготовки будущих священников просто необходимо включать вот такую работу с людьми. Пусть даже он семинарист или студент академии, но если он, повторяю, набирает только профессиональный уровень - и всё, если он не работает с людьми, если он не миссионер, если он не катехизатор, если он не окормляет каких-то людей, причем не по одному, а именно вместе, то для него это большой ущерб, и вот это стоило бы, наверное, в наших церковных учебных заведениях, таких традиционных, ликвидировать. Если у кого-то есть желание вступить в полемику или сказать что-то еще, - я готов. Вопрос. Считаете ли Вы, владыка, необходимой катехизацию, работу с оглашаемыми, такого рода повышение образования мирян? Архиеп. Михаил. Безусловно. Тут просто даже, по-моему, двух мнений не может и не должно быть. Это совершенно необходимо. И очень интересно, что в большинстве случаев люди, которые поступают на катехизаторские курсы (а я там преподаю, и в Новгороде преподаю на катехизаторских курсах, и в Вологде преподавал, когда был там епископом), занимаются всерьез, проявляют удивительное постоянство, добиваются хороших оценок, хотя часто не имеют никакого материального стимула для этого, они трудятся потому, что им интересны сами знания, которые они приобретают. Это чрезвычайно редкое явление в наши дни. В любой другой области человек, который старается, тратит свое время, силы, обычно делает это для того, чтобы потом использовать полученные знания и навыки, скажем, для заработка. А тут люди тратят свои силы и свое время и при этом не имеют в виду никаких материальных выгод. Конечно, в отдельных случаях бывает, что человек становится преподавателем, скажем, духовного училища, если он основательно подготовился и действительно приобрел большие знания. Но все-таки это единичные случаи. А вот то, что люди проявляют такое усердие на курсах, которые готовят их к святому Крещению, где изучают катехизис, богослужение, слово Божие и т.д., на курсах, которые обычно не дают каких-то материальных преимуществ тем, кто их кончает, - это чрезвычайно положительное явление, очень радостное, и если оно культивируется, если епископы поощряют это в своих епархиях, то это очень хорошо и это следует всячески приветствовать. Вопрос. Владыка, каким Вы видите соотношение между доверием духовных чад своему духовному отцу и необходимостью честного рассуждения о его достоинстве? Архиеп. Михаил. Конечно, это очень сложный вопрос. Я думаю, что если человек заранее составляет отрицательное мнение о духовных свойствах того или иного духовного лица, то ему не следует становиться его духовным чадом. Эти вопросы решаются именно так, а если он все-таки стал духовным чадом, то ему надо быть его чадом, т.е. исповедоваться у него, следовать его духовным указаниям, задавать ему определенные вопросы, и если по прошествии некоторого времени он убедился, что ошибся, то у него есть все основания и моральное право, не говоря уже о каноническом праве, переменить духовника. В этом отношении каждый мирянин, так же как и духовное лицо (я тоже исповедуюсь у какого-то священника или у кого бы то ни было), имеет право переменить руководство. В этом отношении никаких ограничений или стеснений каноническим правом не предусмотрено. Вопрос. Все люди разные. Одни склонны к общественной и общинной жизни, другие - по природе одиночки. Например, все гении - как правило, одиночки. Не будет ли подавляться личность в общине, если общинная жизнь будет иметь очень большое значение в жизни церкви? О. Георгий. Я должен сказать, что это коренной вопрос. Большинство серьезных и практически значимых возражений против общины связано с этим вопросом. Почти всегда человек боится общины, имея в виду ограничение его свободы, ограничение его потенции, то или иное ограничение его "гениальности", покуда община - это сообщество людей, и люди должны, друг с другом соотносясь, как-то учитывать особенности друг друга. Конечно, здесь две вещи бросаются в глаза. Первое - индивидуализм тех, кто так думает. Совершенно ясно, все эти гении-одиночки вообще не знают, что такое гениальность. Да, гении - часто одиночки, но не потому, что они хотят быть одиночками, а потому, что они и хотели бы быть в общине, и в семье, и там, и там, но их не понимают, и их отторгают. Они всей душой, а к ним - спиной... Архиеп. Михаил. Я позволю себе Вас прервать. Христос Спаситель сказал: "Враги человеку - домашние его". Это не значит, что все последователи Христа Спасителя хотят быть врагами своих домашних, а вот так получается, что очень многие ученики Христовы, именно потому, что они ученики Христовы, входят в конфликт с окружающей средой, часто - со своими домашними. Это получается совершенно объективно. Христос сказал: "Я пришел принести не мир на землю, но разделение". Ведь Он же не хотел нести разделение, Он не хотел разделять людей, но это получается неизбежно, потому что "Свет пришел в мир, а люди - как сказано в Евангелии от Иоанна - возлюбили больше тьму, нежели Свет, и они уходят от Света, чтобы не видны были дела их". Так вот, совершенно явно, что независимо от воли христианина окружающая его среда оказывает ему противление, и происходит определенная борьба. Это неизбежное явление. И мне кажется, что тут все объясняет слово Божие. О. Георгий. Да, поэтому здесь ссылка на гениальность - на самом деле просто прикрытие индивидуализма и недостатка любви человека, т.е. незнание того, что такое настоящая гениальность, а не просто вундеркиндовость. Второе - проблема есть и в общинах. Собственно, иногда есть основание для таких вопросов, потому что общины подчас далеко не благополучны и иногда даже не похожи на общины, а скорее напоминают военизированные политические или национальные организации. Мы это очень хорошо знаем из истории, и не только из истории. И тут, конечно, будет существенное ограничение и для гения, и для негения. И, может быть, надо бояться какого-то тоталитаризма, прикрытого общинностью. Но есть именно "община", с тем же корнем, что и слово "общение". Где осуществляется настоящая кинония, настоящее общение, там не может быть никакого тоталитаризма, не может быть жесткого самоутверждения в противовес другому, ближнему, в пику ему - и это важно. Поэтому нужно быть очень внимательными, когда мы говорим о развитии и укреплении общинного движения, именно общинного, а не вообще всякой малой или немалой группы, формальной или неформальной организации в церкви. Далеко не каждая из таких групп и организаций есть община, даже если она так называется. Тем более, что еще нашему братству известны случаи, когда люди, достигшие настоящего общения и общины, могли их со временем потерять, т.е. вернуться назад и превратиться снова в группу, просто в группу, какой-то коллектив, может быть, добрый и полезный, но только без общности креста и радости, без общения, без всего того, что делает общину общиной. Вот этого тоже надо бояться. Надо постоянно испытывать то, что происходит, продолжать рассуждать об этом, не бояться самокритики и критики и отвечать пред Богом, Церковью и совестью за все то, в чем мы участвуем, куда мы приходим и откуда уходим. |
Похожие:
 | Санкт-Петербург 08. 05, 16. 05, 23. 05, 30. 05, 06. 06 и далее еженедельно по четвергам Прибытие в Санкт-Петербург. Завтрак. Загородная экскурсия в Петергоф. Экскурсия в Собор Петра и Павла — православный собор, расположенный... | | Информация о выступлении белорусских спортсменов на международных соревнованиях за 13 марта 2013 г. Молодежная хоккейная лига, ¼ финала Западной конференции, 1-й и 2-й матчи. Санкт-Петербург (Россия). 12-13 марта Молодежная хоккейная лига, ¼ финала Западной конференции, 1-й и 2-й матчи. Санкт-Петербург (Россия). 12-13 марта |
| Блистательный санкт петербург Петром Первым в качестве прототипа Версаль и другие европейские дворцы. Экскурсия в Собор Петра и Павла православный собор, расположенный... | | Петербургские святыни. Пос. Вырица – г. Санкт-Петербург – Царское село В 1703 г в новой крепости заложен храм свв апп. Петра и Павла, позднее крепость стала называться Петропавловской. Первым генерал-губернатором... |
| Решение 13 июня 2006 года №34 город Санкт-Петербург Высших арбитражных, хозяйственных, экономических и других судов, разрешающих дела по спорам в сфере | | Решение 13 июня 2006 года №28 город Санкт-Петербург Высших арбитражных, хозяйственных, экономических и других судов, разрешающих дела по спорам в сфере |
| Решение 13 июня 2006 года №31 город Санкт-Петербург Высших арбитражных, хозяйственных, экономических и других судов, разрешающих дела по спорам в сфере | | Решение 13 июня 2006 года №35 город Санкт-Петербург Высших арбитражных, хозяйственных, экономических и других судов, разрешающих дела по спорам в сфере |
| Решение 13 июня 2006 года №33 город Санкт-Петербург Высших арбитражных, хозяйственных, экономических и других судов, разрешающих дела по спорам в сфере | | Продавец: коммунальное сельскохозяйственное унитарное предприятие «Ботвиново» Контактные телефоны продавца Дополнительная информация: населенный пункт расположен на трассе М8 (Санкт-Петербург – Одесса), 60 км от Гомеля |